Мацкевич Владислав Витольдович
«За тех, кто в море!»
Кают-компания во все времена была местом собрания офицеров корабля по служебным и другим делам. Из-за отсутствия таковой в Национальном университете кораблестроения имени адмирала С. О. Макарова люди, служившие на флоте или причастные к флоту, иногда в обед, да и в другое время, собирались в моем кабинете – бывшего меха-подводника. Когда просто для общения, а когда и на «рюмку чая». Рюмка была мизерной, она служила не для захмеления, а символом объединения флотских душ. Состав компаний был переменным, всё зависело от свободного времени. Ректорат знал об этих посиделках, а так как флотские никогда в университете под градусом не появлялись, относился к этому снисходительно.
В начале девяностых годов к нам забрел «на огонек» почетный гражданин города Николаева, капитан яхты «Икар» Борис Немиров, первым в Союзе осуществивший свою мечту – спроектировать, построить яхту и обогнуть на ней земной шар, непременно вокруг мыса Горн, через «ревущие сороковые».
Мы многие годы были с ним в дружеских отношениях, и встретили с распростертыми объятиями. Хоть и не носил Немиров золотую серьгу в левом ухе, как покорившему Горн капитану ему ведь положена безвозмездная кружка рома в каждой портовой таверне мира – такова традиция парусного флота.
Вот он-то и задал тогда вопрос, откуда пошла традиция в нашем флоте, третью рюмку поднимать под тост «За тех, кто в море?»
Мариманы, десятки лет отслужившие на флоте, примолкли. Вопрос повис в воздухе. Борис, выдержав несколько мгновений, признался, что этим вопросом он задался, когда счастливо миновал мыс Горн.
В его книге «На «Икаре» вокруг света» это событие описано так: «Мыс приветствовали. Построились на палубе. Шапки долой. Приспустили флаг. Трижды салютнули зелеными ракетами и монетку нашенскую бросили в пучину вод. Придем еще сюда».
У нас он тогда сказал: «На любой вид спиртного на яхте наложил запрет. Но, миновав Горн, подумал, может, кто-то выпьет и за нас – тех, кто в море. И стало как-то теплей на душе. Тогда и задумался я над вопросом: когда возник этот тост?»
Озадаченные Немировым, мы недоуменно смотрели друг на друга. Вадим Удовиченко, капитан II ранга в отставке, служивший на АПЛ «К-69», продекламировал популярное на флоте стихотворение:
«Когда мы все с друзьями в сборе,
То самый первый лучший тост
У нас такой: ″За тех, кто в море!″»
Другие вспомнили «Я пью до дна за тех, кто в море» А. Макаревича. Но это не было ответом на поставленный Борисом вопрос. Все уставились на хозяина «кают-компании». Бумагу мараешь?
Пришлось приступить к поиску. Начинал с «преданий старины глубокой», ведь много лет собираю для библиотеки и музея университета литературу по истории флота. В фонде около 300 томов книг и более 500 выпусков журнала «Морской сборник» до 1917 года. Петровский «Устав морской о всем, что касается доброму управлению в бытность флота в море» ответа не дал, но на тему пьянства содержит несколько поучительных статей.
«Когда кто при молитве пьян явится, и через оное пьянство другим соблазн учинит, тогда оной, ежели офицер, имеет в первые и вдругоряд арестом у профоса наказан, а в третие на несколько времени от службы отставлен, и рядовым учинен быть; а рядовой, который в таком же образе обращается, имеет бит быть кошками».
«Ежели кто шумен придет на вахту, тот имеет быть наказан по сему: ежели офицер, то за первый раз вычетом на один месяц жалования, за другой на два, за третий отнятием чина на время или вовсе, по рассмотрению дела; а ежели рядовой, тот будет наказан биением у машты».
«Провиант раздаван будет морским служителям каждому человеку на месяц, в который почитается двадцать восемь дней. А именно: Пива – 7 ведер. Вина – 16 чарок». Пива раздавали по 2 кружки в день, а вина – по одной чарке в воскресенье, среду, пятницу и субботу. К сожалению, мудрый царь Пётр ни словом не обмолвился о тостах.
Были проштудированы все доступные труды старорежимных историков русского флота. Увы, результат тот же. Современные авторы и официальное издание Министерства обороны СССР «Военно-морской протокол и церемониал» (1979 год) и вовсе обошли вниманием питейный вопрос.
Как-то у меня на даче в селе Парутине, что рядом с древнегреческой Ольвией, собралась институтская компания, порыбачить со льда Днепро-Бугского лимана. У кого не клевало, собирались у лунки и для сугреву принимали по чуть-чуть из серебряной рюмочки. Лед всё же. При третьей сходке под тост «За тех, кто в море!», начитавшись книг об ольвиополитах, высказал предположение, что в основе этого тоста лежит изречение философа Анахарсиса Скифского: «Есть три вида людей: живые, мертвые и те, что плавают по морям». Возможно, и греки пили вино за удачу тех, кто пребывал в море. Тост мог быть и не третьим. Один из знатоков заявил, что скифы за пьянство и отказ от обычаев Анахарсиса убили. Почесав «репку», решили: пусть это будет одной из версий.
Еще одна попытка приблизиться к истине была предпринята, когда в нашу кают-компанию заглянул автор книги «Казарский. Память его из рода в род, на вечные времена» – выпускник НКИ начала 80-х годов Игорь Кисаров. По электронной почте он переслал редкую книгу, изданную в Филадельфии – «Русские флотские офицеры начала XIX». Автор, старший лейтенант Д. И. Федоров-Уайт, был из числа моряков, ушедших в Бизерту, позднее переехал в США. Из этого раритета мы узнаём:
«Обычно тосты пились портвейном, в торжественных случаях в кают-компаниях пили шампанское. По-видимому, некоторые тосты были традиционными. В кают-компаниях того времени… тостами, которые предлагал сам адмирал, первым был добрый путь, затем присутствующие и отсутствующие други… затем здоровье глаз… пленивших нас; здоровье того, кто любит кого».
Получается, что во времена адмирала А. С. Грейга нашего тоста не было.
Вопрос так и не прояснился. В конечном итоге помог Интернет, который предложил сразу два варианта.
Выражение стало популярным после постановки пьесы Бориса Лавренёва «За тех, кто в море!» (1945). «Используется как формула тоста, призыв помнить друзей, находящихся далеко, выполняющих некое важное дело (шутка)». А раз шутка, то это тоже только одна из версий.
Впервые тост прозвучал на борту корабля «Крепость» (построен в 1699 г.) из уст генерал-адмирала Ф. А. Головина. Сказан тост был после морского сражения, в котором российский флот понес ощутимые потери. Звучал тост так: «За тех, кто остался в море». Однако источник не указан.
Спустя какое-то время тост был «модернизирован» и стал звучать: «За тех, кто в море!» (умница философ Анахарсис).
Почему же он обязательно третий? Как и в России в целом, на флоте в тот период принято было выпивать третий тост за упокой. Потому новый вариант тоста по праву и занял третье место.
Рассказать об этом небольшом поиске Борису Немирову мы не сможем. Несколько лет назад мы его проводили в город Архангельск, где его старшая дочь Катя, капитан дальнего плавания, командовала большим сухогрузом. Оттуда Борис писал пространные письма. Они всегда заканчивались одной фразой: «Я вспоминаю «рюмку чая» в кабинете 457». Писались письма по нескольку дней, были пронизаны тревогой за судьбу яхты.
А поиск истории тоста «За тех, кто в море!» продолжается.
Владислав Мацкевич
«В наш тесный круг не каждый попадал.
И я однажды» – приняли как брата! –
А он с улыбкой встретил и сказал:
«Со мною он, нальем ему ребята!»
– Здравия желаем, товарищ капитан второго ранга!
– Тут ко мне студенты пришли, – быстро свернул он разговор по телефону. – Перезвоню через час.
«Вечные студенты» – фраза проявила неожиданный смысл.
Дело было 12 августа 2020 года. В двадцатый раз помянули К-141 «Курск». Поздравили Николаевский яхт-клуб со 133-летием. Полистали старые альбомы.
И, конечно, третий. Надо тут добавить про точность времени под парусами – это плюс-минус четыре часа. На часок как раз и завелись.
Так за упокой, или за здравие?
Хозяин кают-компании в кабинете главного метролога – Владислав Витольдович Мацкевич – родился в день открытия мыса Горн (1616 год). И в пути: 29 января 1934 года маму Любовь Владимировну сняли с поезда на станции Тайдут Хилокского района Читинской области, где и выписали сыну метрику. В Забайкалье его дед был сослан еще при царе.
Ветеран-подводник, в 1958 году – выпускник первого набора ВВМИУ ПП («Голландия»). Служба на Северном Флоте: командир моторной группы, через год – командир БЧ-5 лодки «С-345», через два – помощник флагманского механика по живучести (ПФ-5) бригады ПЛ. В 1963 – 1964 годах – советник флагманского механика подводных сил Индонезии. На Балтике: ПФ-5 по живучести бригады, затем ПФ-5 штаба дивизии ПЛ. Неоднократный участник дальних походов на подводных лодках и крейсере «Свердлов».
«42 суток похода. Без отопления, душа, с ограниченным запасом пресной воды, едой из сухих овощей и консервов, вахтой 4 через 4. Как хотелось спать».
В 1968 году по состоянию здоровья В. В. Мацкевич переведен по службе в НКИ старшим преподавателем кафедры военно-морской подготовки. У вечных студентов читал курсы эксплуатации дизелей и борьбы за живучесть. С первых дней включился в работу «гребно-парусной секции» при кафедре. Парусно-гребной, естественно.
В 1970 году к 50-летию вуза воссоздал «Музей адмирала С. О. Макарова при НКИ», руководил научно-историческим кружком, гонял студентов по командировкам в архивы Ленинграда и Москвы. Книга «Казарский» выросла из реферата, заданного Мацкевичем.
В 1984 году демобилизовался из рядов ВМФ, организовал и возглавил службу стандартизации и метрологии НКИ.
Владислав Витольдович – автор серии из четырех выпусков «Флотских баек» (первый – редактировал доцент Е. И. Трушляков), «Книги памяти» николаевских моряков-подводников, погибших в годы Великой Отечественной войны; председатель Николаевского отделения Всеукраинского союза писателей-маринистов (членский билет № 14 выдан на имя Высоцкого Владимира Семёновича).
К середине 1970-х годов в родном НКИ – Институте «Арктики» и «Антарктики» – сформировались два непримиримых клана студентов, откровенно презиравших конкурентов в борьбе за звание истинных яхтсменов.
«В упор не видели друг друга оба судна.
И ненавидели друг друга обоюдно»
Дети «Антарктики» намедни вернулись с «Кубка Черного моря», заняли 4-е место, научились штопать паруса, прошли рым и Крым, до кавказских широт добрались, сквозь сетку через трубочку угощали сухумским вином обезьян в питомнике. Поэтому на все плавсредства ниже бортом, здесь и в логике им не откажешь, смотрели свысока. А всех, кто не нюхал моря, они нехорошо так обзывали резвыми мартышками. Впрочем, исключительно в своем кругу.
Взаимообразно вежливо вели себя и питомцы Клары Величкиной из парусно-гоночной секции. Все эти «финнисты», «эмочники», «голландёры», «драконисты», вплоть до юнг на «оптимистах» и «кадетах», – аналогично, за людей не считали благородных бездельников, дворянство морей, которое в сентябре отлынивало от колхоза на крейсерских яхтах «Антарктика» и «Арктика». И признались-то они в мелкой зависти своей только тогда, когда сами пересели на крейсера.
А на песчаном пляже водной станции после дальнего похода устало лежали верх днищем военно-морские ялы и катера. Варяги парусно-(не путать!)-гребной секции отмыли их от слизи и ракушки, высушили, чтобы по весне отциклевать, проконопатить швы, умастить горячей олифой, освежить краску и подготовить свои драккары к набегам очередной навигации.
Ходили по Днепру, Днестру и до Крыма. В яле греха не утаишь: не всегда под парусами. Хлебнули гребли – тяжела доля галерных рабов.
А в 77-м рванули таки «из варяг в греки»: от Калининграда, на Балтику – в полувагоне, а оттуда волоками, ручьями и речушками – до самого Николаева.
Сохраняя достоинство будущих офицеров, они никогда не ввязывались во внутривидовую борьбу собратьев по парусу.
Морское многоборье культивировалось на кафедре ВМП с первых послевоенных лет. Тоска по морю у преподавателей, действующих офицеров, сбила яловую секцию с генерального многоборческого курса (стрелять и бегать – это нехорошо), и сдрейфовала ее на курс истинный – дальние походы и гонки под парусами.
В золотые времена вечных студентов секцией командовал капитан II ранга Владимир Георгиевич Пинин (06.01.1934 – 2016) – 19 лет подряд он лично водил в походы шлюпочные эскадры. Долгие годы правой рукой флагмана был штурман секции, капитан III ранга Николай Григорьевич Котов, рано ушедший из жизни – в 55 лет. А душой компании был и остается Владислав Витольдович.
«А так как походы были длительными, до тридцати суток, то и посиделок у костров было достаточно много, приходилось вместо телевизора чем-то занять юных мореходов». – Это из «Флотских баек» цитата. Понятно, на ком автор тайком оттачивал перо?
«В 1995 году закрыли военно-морскую кафедру, секция, действовавшая многие десятки лет, прекратила существование. Какое-то время шлюпочники собирались у своего эллинга, затем институт продал 10-весельные катера, а моя шлюпка и сейчас догнивает на берегу».
На пенсию его не отпускает ректор Трушляков.
И Мацкевич не стоит на приколе. Верой и правдой продолжает служить Флоту, вот уже 69-й год!
Участвует в создании нового музея «История НКИ-НУК» к 100-летию нашей альма-матер. Пополняет библиотечный фонд раритетов.
Добился издания университетом книги Александра Ивановича Кузнецова (13.04.1954 – 29.04.2020) «С высоты волн (заметки очевидца)» – о кругосветном плавании «Икара», он один из ее редакторов.
Ведет переписку с ветеранами, архивами и музеями. Работает над очерком о последнем бое крейсера «Рюрик».
По выходным и праздникам подрабатывает на даче в Парутине. Недавно вот ударился в древности.
«И вскоре отыскал свой идеал»: у себя на участке раскопал голову каменной фигуры, предположительно, эпохи палеолита. Успешно завалил экзамен по черной археологии: отнес артефакт на экспертизу в Краеведческий музей. Можно не сомневаться, что вскорости «палеолитическая Венера» Мацкевича займет свое почетное место в лапидарии Ольвийского заповедника.
«Он древние строения
Искал с остервенением
И часто диким голосом кричал,
Что есть ещё пока тропа,
Где встретишь питекантропа, –
И в грудь себя при этом ударял».
По сей день он с открытой улыбкой собирает друзей на рюмку чая, и посмей заявиться со своей. На День ВМФ они выходят на яхте, и по команде старшего по званию поднимают Военно-морской флаг.
А 12 августа, перед поднятием третьей, честная кают-компания наконец подвела итог многолетнему поиску и достигла полного консенсуса.
Вероятнее всего, тост «За тех, кто в море!» стал культурным трофеем Великого посольства царя Петра 1697 – 1698 годов.
Корабельный подмастерье Пётр Михайлов и его сподвижники, среди которых вторым послом был, тоже еще не адмирал, а простой боярин Фёдор Головин, в Нидерландах и Англии постигали науку судостроения и управления флотом, изучали церемониал и этикет, впитывали обычаи.
Великобританские моряки тостом «For those at sea», не чокаясь, поминали погибших в пучине собратьев.
Жизнерадостный русский менталитет, не шибко улавливая нюансы аглицкой мовы, в последующих поколениях моряков воспринял этот тост как заздравный – и никакой за упокой.
За здравие! За удачу! И не чокаясь.
_________________
* Морская душа не выдержала. В конце октября 2020 года Владислав Витольдович подарил находку Музею судостроения и флота. Отныне ее следует именовать «Палеолитическая Матрона Мацкевича», потому что еще из первой книги «ЯХТКЛУБ» известно, что матроны – это матросы женского пола.