Мартыненко Георгий Георгиевич
Георгий Георгиевич родился в Николаеве в 1933 г. В 1952 г. окончил ремесленное училище № 51, получил специальность токаря и стал работать на ЧСЗ. Вскоре был признан специалистом высшего разряда. С 1954 г. по 1957 г. проходил службу в Вооруженных Силах СССР. После демобилизации возвратился на свой завод, окончил вечернюю школу. В 1963 г. поступил на вечернее отделение НКИ и работал боцманом яхты «Антарктика». В 1970 г. защитил дипломный проект и вернулся на ЧСЗ – технологом, механиком цеха, строителем кораблей. Проявил себя грамотным, инициативным организатором производства, личным примером способным показать возможность выполнения поставленных задач в срок, общительным товарищем. Если бы не парусный спорт, всего этого могло и не быть, считает Георгий Георгиевич.
Он рано остался без родителей и попал в Николаевский детский дом № 29. Часто с товарищами бывал в яхт-клубе. Однажды увидели, как Николай Янковский снаряжал «Бриз». Попросили пройтись под парусом. Получив отказ, поняли, что уговоры ни к чему не приведут. Завладели судном и вышли на воду.
Пострадавший побежал жаловаться тренеру. А. Н. Голайко дождался похитителей, поговорил с ними и пригласил заниматься в парусной секции. Это случилось в 1948 году. Вскоре Г. Мартыненко уже гонялся на «Олимпике».
Для обеспечения очередных соревнований А. Н. Голайко договорился об аренде катера ДОСААФ, который стоял за Варваровским мостом. Вечером накануне гонок некоторые особенно подвинутые на парусном спорте засомневались: а вдруг организаторы забудут своевременно перегнать судейское судно к месту стартов. Инициативу проявили В. Бобров, Г. Брусенский, В. Воробьёва, Г. Мартыненко, А. Салло и Н. Янковский.
Ночью подошли на двух шлюпках, лебедками развели мост, отбуксировали катер в яхт-клуб и остались на нем ночевать. А утром вместе с ошарашенным тренером принимали на себя громы и молнии от судовладельца.
Георгий Георгиевич был дважды призером и 7 раз победителем городских, призером и трижды победителем областных, дважды призером и дважды победителем республиканских соревнований, дважды призером и трижды чемпионом УССР, а также победителем всесоюзных состязаний. Особенно памятным для него стало первенство СССР в Ленинграде. Штормовой ветер раскидал по акватории залива все участвовавшие в гонке швертботы. Из 80-ти «Финнов» к финишу дошли только два. Одним из них управлял Г. Мартыненко. В итоге он занял шестое место. Спортивную карьеру Георгий Георгиевич закончил в 1979 году.
Пристрастился он и к походам под парусами. Излюбленный маршрут: Николаев – Херсон – Николаев. За это друзья прозвали его капитаном трансречной линии. А начинал с плаваний вверх по Южному Буту. Самое первое запомнилось по многим причинам.
Тяжелый швертбот класса «М-20» медленно шел по живописной реке. На лоне природы нехитрые запасы еды незаметно были съедены. Когда здоровый аппетит игнорировать уже было нельзя, стали подумывать, где и чем можно поживиться. Выручила утка. Она мирно сидела на воде и не особенно спешила улететь. Когда ее поймали, она почему-то оказалась привязанной к камышам. На радостях быстро ощипали добычу, но съесть не успели. Вскоре по шлейфу перьев на воде их догнали разъяренные владельцы утки. Трофей служил приманкой во время охоты.
За разбой горе-пираты поплатились биноклем и пробковыми жилетами.
А. Н. Голайко потом пришлось ездить с милицией и возвращать государственное имущество…
Георгий Георгиевич с парусами не расстается, ходит на четвертьтоннике «Амазонка» вместе со своими друзьями, детьми и женой – К. Г. Величкиной.
Назовем их просто: Клара и Жора
Георгий Георгиевич родился 20 сентября 1933 года. О чем бы с ним ни заговорить, у него только три темы: Клара, Константин Порфирьевич и матушка «Антарктика». Ну, конечно, и завод!
Пару слов о Заводе. Год 1979, на проверке по ходу достройки третьего авианосца идет представление коллективу нового директора ЧСЗ.
Макаров протер свои огромные очки, как хозяин осмотрел просторное помещение, забитое представителями цехов, отделов и многочисленными контрагентами. Спросил у главного строителя Винника: «Где Мартын?» – Пришлось подняться. – «Жора, как Клара, как дети? Как Константин Порфирьевич?» – Для строителя по оборудованию Г. Г. Мартыненко закрытых дверей кабинетов и кладовых на заводе больше не было до самого выхода на пенсию в 1998 году.
С Константином Порфирьевичем они познакомились в Яхтклубе, хотя жили через забор на Спасской (бывшая Свердлова). В номере 23 располагался Детдом № 29.
В освобожденном Николаеве всего было открыто 30 детских домов, распределитель находился в старинном здании на углу Пушкинской и теперешней Никольской.
Беспризорное детство свалилось на Жору, его старшую сестру Олю и младшего брата
Митю с уходом отца на фронт в 41-м, мама умерла в 1938 году. Жили они втроем на Шоссейной улице, 35. Напротив, по четному номеру, стояла полевая кухня, куда из Варваровки приходили на обед немецкие солдаты. Дети рубили дрова, помогали поварам, кормились сами и подкармливали соседей.
Когда немцев прогнали, довелось поголодать, а чтобы выжить – и подворовывать. Обитавший там же на Шоссейной 18-летний блатарь Андрей сколотил из местных босяков маленькую банду.
Устроил контрольный забег на 100 м. Жора оказался самым шустрым. Налеты совершали на базаре по улице Рыбной. Андрей брал в руки буханку хлеба и начинал торговаться с продавцом, а Жора выхватывал ее и давал деру, стартуя в эстафете 3х100. Трех этапов вполне хватало, чтобы оторваться от погони. Гнались не за воришкой, а за хлебом. Вскоре малолеток переловили и распихали по детдомам.
Андрея тогда же, в 1945 году, арестовали. Дал еще в морду следователю, которого называли «Детский Доктор». Однажды в середине 1950-х Андрей мелькнул в городе проездом с золотых приисков. В яхт-клубе стояли четыре киоска, так он всё в них выкупил и приказал торговкам не брать с пацанов денег за мороженое и ситро. Когда Андрей окончательно угомонился, за свою жизнь в общей сложности он отсидел 26 лет, Жора устроил его на ЧСЗ в цех № 44.
Георгий Михайлович Мартыненко вернулся с войны в 1947 году, забрал домой младшего сына Митьку. Жору и Олю не отпустили – они продолжали жить-тужить по ремеслухам, фактически на казарменном положении.
Училище № 51, готовившее слесарей и токарей, располагалось в бывшем доме командира Черноморского флота по Адмиральской улице. На чердаке были свалены горы каких-то бумаг, но никто тогда не понимал их ценности. Точнее, бесценности!
Ремесленники повадились гулять в яхт-клубе. В захвате «Бриза» участвовали еще трое: Саша Салло, Петя Голубок и Жора Качан. Швертбот стоял на конце мостика полностью вооруженный и, можно сказать, сам напросился.
С попутным ветром дошли до Варваровки, поживились яблоками в тамошних садах. Возвращаясь, научились лавировать против ветра. На берегу рядом с Голайко их уже поджидали два милиционера. Тренер договорился не раздувать дела об угоне, чем и завербовал пиратов в ряды парусников.
За происходящим наблюдал со стороны завсегдатай яхт-клуба Константин Порфирьевич Кирилов. В Жоре Мартыненко он узнал одного из соседей, стоявших на заборе, пригласил зайти в гости. Так они и подружились.
Забор этот построили в 1945 году: власти отобрали у Кириловых часть участка и передали Детскому дому. Его обитатели с завидной регулярностью, еще не успевало что-нибудь созреть, обносили сад, но Константин Порфирьевич с братом в упор этого не замечали.
В фамильном доме на 16-ти сотках по Спасской № 25, особняке по николаевским меркам, после войны места хватало всем. Каждый имел свой угол: погодки братья-холостяки Сергей и Константин, их мама Анна Павловна, одинокий Александр Дмитриевич Квитка и Вася Ильченко со своей мамой. Общими были просторная
столовая и кухня.
Когда в июле 1953 году умер А. Д. Квитка, его комната превратилась в музей, где хранились семейные реликвии, документы, личные вещи Александра Дмитриевича, его фотоальбом и морские книги, над которыми царственно возвышался толстый корешок легендарного «Руководства для любителей парусного спорта» тезки – Георгия Васильевича Эша. Насколько известно сегодня, один из двух экземпляров на весь Николаев. Этот исчезнувший мир доброжелательных людей и старинных парусов заворожил бывшего босяка, а Константин Порфирьевич обрел сына, который воспринял его смысл жизни: в любом треугольнике видеть парус.
К тому времени Жору уже выпустили из ремесленного училища. Он радовался свободе, давал стране стружку в цехе № 13 на заводе Марти, не вылезал из «Олимпика» и положил глаз на морячку Клару. Выражаясь старорежимным языком, начал за ней ухаживать.
Через десять лет, когда молодой паре негде будет жить, Константин Порфирьевич обретет еще и дочку, и внучку. Он их усыновил и удочерил официально. На смене фамилии не настаивал.
К уходу на службу в октябре 1954 года Жора Мартыненко был уже дважды чемпионом УССР в классе «Олимпик» на швертботе № 286 «Шалун» и дважды чемпионом Укрсовета ДСО «Спартак»: рулевым Л-3 «Чайка» и шкотовым у Юры Бойченко на «Эмке».
Клара Величкина в эти годы только разгонялась в классе «Олимпик»: на «Рифе» победила в первенстве УССР 1953 года, а на «Малыше» завоевала «Приз имени Б. Хмельницкого в честь 300-летия воссоединения Украины с Россией». Одно время за ней увивался Жан Диденко, но Кларе больше нравилось имя Жора.
В вечернюю школу после армии Жора пошел по настоянию Константина Порфирьевича, и чтобы не отставать от Клары, которая окончила с отличием судостроительный техникум и училась в НКИ.
В конце пятидесятых Константин Порфирьевич занимал должность начальника техотдела треста «Николаевоблпромстрой». Пользуясь служебным положением, заключил джентльменское соглашение с Обувным комбинатом: отдал часть своего участка под флигель для сапожной мастерской, с условием пристройки во дворе смежного, как бы подсобного, помещения. В этом просторном сарае Вася Ильченко по его проекту изваял свой шедевр – «Руслана». Впоследствии Константин Порфирьевич подарил эту яхту самому строителю, Вася уступил ее Толе Дегтярю, а тот – продал в Херсон.
Сегодня Жора ведет созерцательный образ жизни, дружит с Вадиком Евдоковым, за садом не ухаживает, осваивает компьютер, каждый день бегает на Стрелку купать своего друга Лорда, овчарку немецкой породы. По воскресеньям ходит в сауну. Бесплатно приютил бездомную семью из Донбасса. Раз в год приезжают дети из Канады, Юля с мужем и внуками.
Трансречная линия, или Дорога жизни для Александра Ивановича Салло (1935 – 2013), была идеей Константина Порфирьевича. На время своего отпуска он на водной станции «Динамо» арендовал репарационную краснодеревную яхту «Кареджи», переименованную в честь героического буксира, который в наши дни возвышается на постаменте в память о Ладожской переправе. Имея связи на ЧСЗ, освобождал Жору от работы, и они уходили в Днепр. Иногда третьим был Жора Парнак. В Херсоне принимали на борт упавшего духом Сашу Салло, и неделю бродили по низовьям, возвращая его к жизни.
Детдомовский брат Саша к тем порам настолько разуверился в людях, что с горя смог найти прибежище только в городе невест Херсоне. На знаменитом ХБК, Хлопчато-бумажном комбинате, встретил спутницу жизни, успокоил душу, много лет строил пластиковую яхту, но закончить работу так и не успел.
В свое время его предала Валя-Воробей, упорхнув к Толе Дегтярю, от которого в свой час еще получит ассиметричный ответ. В рамках уже другого, не всесторонне парусного любовного треугольника.
В пределах Николаева и вверх по Бугу трансречные мореплаватели прогуливались на «Доне» – одной из первых в СССР яхте класса «Дракон». В 1961 году по железной дороге из Ленинграда ее прислал своему отцу Николай Нечипоренко, приемный сын А. М. Свирина. Но Алексею Михайловичу не довелось на ней выйти. Константин Порфирьевич выкупил D2 «Дон» у Лидии Александровны Свириной.
Но любимой яхтой Константина Порфирьевича до конца жизни оставалась «Игрушка». «Руслан» и был задуман в память о ней.
На «Антарктику» Жору завербовали почти случайно. Как-то в Яхтклубе ловит его Юра Синько и говорит, мол, один человек хочет с тобой встретиться. Ну, подошли.
«А не пора ли Вам поступать в институт?» – сходу спросил его чернявый, небольшого роста и солидно так одетый чудак.
Пора, непонимающе ответил Жора. Вообще-то он год назад женился. Надо ведь подумать, посоветоваться с Кларой, с Константином Порфирьевичем. Что они скажут, было ясно как божий день, поэтому и пора. Соображал Жора быстро. «Подавайте документы на вечернее, а работать будете боцманом». – Откуда было знать, что это сам ректор Бузник.
Виктор Михайлович очень любил «Антарктику» и часто решал на ней вопросы с важными гостями, в остальном полагаясь на надежного боцмана.
Оказалось, всё очень просто. Когда яхта только строилась на заводе Носенко, Жора чем только мог помогал студентам. А токарь может очень многое. Все втулки, шкивы, оси, и на «Антарктику», и, кстати, на «Руслана», он вытачивал на свой страх и риск, и не только в сверхурочное время. И студенты его не забыли.
Пару лет «Антарктика» эксплуатировалась на общественных началах. Когда же стало очевидно, что без хозяйской руки такая махина быстро зачахнет, встал вопрос о штатной единице. Главный конструктор проекта, уже не Женя, а Евгений Павлович Ударцев, хотя и переключился в Киеве на авиацию, парусный спорт не забросил и связей с НКИ не терял. Это он порекомендовал старшему преподавателю Юрию Петровичу Синько, капитану «Антарктики» по совместительству, чем-нибудь заманить такого ценного кадра как Георгий Георгиевич Мартыненко.
С «Антарктики» Жора ушел только с приходом следующего ректора, хотя они довольно близко знались как яхтсмены в начале пятидесятых годов. Но ему не понравился новый стиль управления от Вити Степанова.
А вот за следующей фотографией из архива Г. Г. Мартыненко стоит реальная встреча людей, чьи личности символизируют целые эпохи. «Последний гардемарин Императорского флота», легендарный советский яхтсмен Борис Борисович Лобач-Жученко и «последний дворянин Николаева», легенда нашего Яхтклуба Константин Порфирьевич Кирилов. Они познакомились на первенстве СССР 1947 года, имели во многом схожие судьбы,
переписывались.
Такой яхты в Николаеве никто не помнит. И как она попала в семейный архив? Георгий Георгиевич прояснить загадку не смог. Но яхта показалась знакомой.
Сработала зрительная память. Во втором номере «Катеров и яхт» за 1964 год размещена статья «Опыт дальних спортивных плаваний: Рига – Одесса», автор которой Б. Б. Лобач-Жученко пишет о двух навигациях яхты «Ленинград» на Черном море. В 1958 году Борис Борисович приходил на «Ленинграде» в Николаев, специально для рандеву с Константином Порфирьевичем.